Луи, слишком быстро взрослеющее дитя.
Известный эпическим (но очень человечным) фильмом «Дантон», режиссер Роже Планшон решил пойти дальше «вглубь времен» - и добрался до малолетнего Луи XIV, за которого правили то королева-мать, то министр и финансист Мазарини, а то и вовсе свора пьяных и похотливых принцев во главе с «дядюшкой Гастоном». Постановщик нырнул несколько глубже, чем Признанный Маэстро Росселини со своим «Приходом к власти Луи Четырнадцатого», но фильм у Планшона, хоть он и не знаменит адюльтером с И. Бергман и связью с кланом Муссолини, получился гораздо лучше.
В фильме нет, предупреждаю сразу, Д‘Артаньянов с Атосами (но их с успехом заменяют знакомые нам по Дюма Коменж и Гито), но есть и принцы Конде и Конти и красавица Лонгвилль, и знаменитый коадъютор Гонди.
Как вы догадались, речь в фильме идет о деликатно выпущенной Александром Дюма из «своей» истории Франции «Фронды Принцев». А это восстание было куда страшней для монархии, чем описанная в «двадцати лет спустя» Фронда Парижа. К чести постановщика, он вовсе не рисует нам тринадцатилетнего Людовика безвольной игрушкой матери и Мазарини. Он рисует нам любознательного, поначалу искреннего (так, Луи поначалу недоумевает, как можно посадить в тюрьму игравшего с ним в солдатики «друга» Конде, а ближе к концу фильма он же яростно восклицает: «да как он смел называть себя моим другом, если предавал моей королевство Испании!»), но, увы, все более и более погружающегося в интриги подростка. Сомневаюсь, чтоб после просмотра этого фильма, какой-нибудь по-настоящему любящий отец захотел бы, чтоб из его сына вырос король.
Что до костюмов, диалогов, вообще отображения нравов эпохи (публичные роды на глазах детей и свиты, соблазнение Луи тридцатилетней красавицей, пьянки и разврат Конти, «политическая проституция» - в прямом смысле, иначе и не назовешь! – прекрасной Лонгвилль), Планшон дает сто очков вперед Гению Росселини с его прославленным американскими критиками фильмом о приходе Людовика к власти.
Оружие, костюмы, придворные наряды и нравы (только что содранная шкурка на живот роженицы, чтоб помочь родам) – всё это подано настолько аутентично и близко к реалиям той эпохи, насколько позволяет наука Истории и воспоминания непосредственных участников событий. Несмотря на небольшой бюджет, хороши и батальные сцены – они впечатляют рваниной на плечах солдат, камзолами знати, миланскими доспехами принцев. Актеры играют великолепно (включая детей – очень обидно, что Мансьон («Луи») с тех пор снимался только во второстепенных фильмах).
Словом, - смотрите, - не пожалеете (если вас, конечно, не «достанут» бесчисленные, обращенные напрямую к зрителю монологи младшего братца Луи, Филиппа Анжуйского – я все же не слишком хорошо разбираюсь в трюках постановщика, да и вообще, «режиссер так видит» - но эти монологи лично мне кажутся единственным провальным моментом картины).
В фильме нет, предупреждаю сразу, Д‘Артаньянов с Атосами (но их с успехом заменяют знакомые нам по Дюма Коменж и Гито), но есть и принцы Конде и Конти и красавица Лонгвилль, и знаменитый коадъютор Гонди.
Как вы догадались, речь в фильме идет о деликатно выпущенной Александром Дюма из «своей» истории Франции «Фронды Принцев». А это восстание было куда страшней для монархии, чем описанная в «двадцати лет спустя» Фронда Парижа. К чести постановщика, он вовсе не рисует нам тринадцатилетнего Людовика безвольной игрушкой матери и Мазарини. Он рисует нам любознательного, поначалу искреннего (так, Луи поначалу недоумевает, как можно посадить в тюрьму игравшего с ним в солдатики «друга» Конде, а ближе к концу фильма он же яростно восклицает: «да как он смел называть себя моим другом, если предавал моей королевство Испании!»), но, увы, все более и более погружающегося в интриги подростка. Сомневаюсь, чтоб после просмотра этого фильма, какой-нибудь по-настоящему любящий отец захотел бы, чтоб из его сына вырос король.
Что до костюмов, диалогов, вообще отображения нравов эпохи (публичные роды на глазах детей и свиты, соблазнение Луи тридцатилетней красавицей, пьянки и разврат Конти, «политическая проституция» - в прямом смысле, иначе и не назовешь! – прекрасной Лонгвилль), Планшон дает сто очков вперед Гению Росселини с его прославленным американскими критиками фильмом о приходе Людовика к власти.
Оружие, костюмы, придворные наряды и нравы (только что содранная шкурка на живот роженицы, чтоб помочь родам) – всё это подано настолько аутентично и близко к реалиям той эпохи, насколько позволяет наука Истории и воспоминания непосредственных участников событий. Несмотря на небольшой бюджет, хороши и батальные сцены – они впечатляют рваниной на плечах солдат, камзолами знати, миланскими доспехами принцев. Актеры играют великолепно (включая детей – очень обидно, что Мансьон («Луи») с тех пор снимался только во второстепенных фильмах).
Словом, - смотрите, - не пожалеете (если вас, конечно, не «достанут» бесчисленные, обращенные напрямую к зрителю монологи младшего братца Луи, Филиппа Анжуйского – я все же не слишком хорошо разбираюсь в трюках постановщика, да и вообще, «режиссер так видит» - но эти монологи лично мне кажутся единственным провальным моментом картины).