Изучая творчество Катрин Брейя желательно помнить, что она не просто интеллектуал, но интеллектуал, чьи чувства суть конструкт его разума. Брейя даже не сценарист, прорвавшийся в режиссуру - она писатель, прорвавшийся в режиссуру. И полагаю, что трудно найти режиссёра, чьё восприятие им созданного столь бы далеко отстояло от восприятия зрителя, как отстоит у Катрин Брейя. Подобная дистанция обычна в литературе, но никак не в кинематографе.
При всей потребности Катрин Брейя нарушать запреты и привносить ощущение нового - часто искусственного, при всём её стремлении эпатировать зрителя, Брейя обладает чувством гармонии целого и исключительно внимательна к деталям. Она способна создавать настоящие произведения искуства. Перепишите вAnatomie de l'enfer (Порнократия) прямую речь и само название, сменив деструктивное философствование на конструктивное, выкиньте три сцены, несущие смерть - открывающую, центральную и закрывающую - и вы получите оду торжеству жизни. Как-то так.
При всей потребности Катрин Брейя нарушать запреты и привносить ощущение нового - часто искусственного, при всём её стремлении эпатировать зрителя, Брейя обладает чувством гармонии целого и исключительно внимательна к деталям. Она способна создавать настоящие произведения искуства. Перепишите вAnatomie de l'enfer (Порнократия) прямую речь и само название, сменив деструктивное философствование на конструктивное, выкиньте три сцены, несущие смерть - открывающую, центральную и закрывающую - и вы получите оду торжеству жизни. Как-то так.